Воспоминания, которыми она поделилась с Forbes Kazakhstan, не просто строки из ее личной биографии, а хроника рождения финансовой независимости страны
Когда в 1993 году Казахстан вводил собственную валюту — тенге, мало кто за пределами Национального банка понимал, какой титанический труд стоит за этим шагом. В эпицентре тех исторических событий как раз оказалась наша героиня Наилия Абдулина. Бывшие коллеги окрестили ее «мамой» тенге, и вполне заслуженно. Воспоминания, которыми она поделилась с Forbes Kazakhstan, не просто строки из ее личной биографии, а хроника рождения финансовой независимости страны.
С Наилией Курманбековной мы встретились в ее загородном доме. Время на часах показывало около полудня. Солнечные лучи к тому моменту полностью залили гостиную, в которой хозяйка нас ожидала. Когда мы вошли, женщина сидела на диване и читала книгу. Увидев нас, она тут же поднялась и протянула руку в знак приветствия. В ее глазах проскользнула тень какой-то неуловимой грусти, впрочем, озорные огоньки в них тоже горели. Как выяснилось, Абдулина крайне редко дает интервью журналистам, а в последние годы и вовсе избегает всякой публичности. Это выражалось в ее смущении и робости в начале беседы. «Просто она очень скромный человек и не любит излишнего внимания к себе», — предупредили меня до встречи с ней.
Этой осенью нашей героине исполняется 79 лет, из них 60 она посвятила финансам. «Наилия Курманбековна родилась с монетой в руке», — шутливо рассказывали мне ее прежние сослуживцы.
На самом деле строить свою карьеру Абдулина начала сразу после окончания техникума в 1965 году в структуре Казахского республиканского банка Госбанка СССР. Прошла путь от рядового специалиста районного отделения Жамбылской области до заместителя управляющего Алматинским областным филиалом. За это время ей довелось пережить и личную трагедию — потерю супруга. Оставшись единственной кормилицей в семье с двумя детьми на руках, в 1990 году она приняла на себя еще большую ответственность, когда согласилась занять позицию главного бухгалтера Казахского республиканского банка по приглашению Бориса Рябова, на тот момент возглавлявшего его. Хотя предыдущая должность была куда комфортнее и спокойнее во всех отношениях, признается собеседница. «Почему я согласилась? Не знаю… Просто я понимала: это надо для страны», — говорит она.
В 1991 году Казахский республиканский банк Госбанка СССР преобразовался в Национальный государственный банк независимого Казахстана.
Казахстан на пороге независимости
После развала СССР Казахстан в течение двух лет оставался в составе рублевой зоны. Многие недоумевали, почему наша страна самой последней из союзных республик перешла на собственную валюту. Оказалось, причины не только технические, но и политические.
«Это уже были отношения на уровне глав государств. Борис Ельцин (президент РФ с 1991 по 1999 год. — Прим. ред.) не хотел, чтобы Казахстан уходил от России, так как мы были самой большой сырьевой базой в СССР. Он держал нас до тех пор, пока его не прижали собственные министры, у которых не сходились балансы. В один момент Москва сказала: мы вам больше рублей давать не будем. Выпускайте свою валюту», — вспоминает Абдулина.
Таким образом, решение о введении казахстанского тенге приняли стремительно. «Нурсултан Абишевич просто заявил: давайте готовьтесь, — уточняет она. — И мы в срочном порядке начали подготовку».
Однако для перехода на собственную валюту необходимо было еще провести финансовую сверку с Центральным банком РФ и другими республиками с учетом всех межгосударственных долгов. А уже после собрать все советские рубли, которые обращались в Казахстане до 1993 года, и отправить в Россию.
«Мы день и ночь считали деньги. Иногда — по ним ходили»
«Если сегодня пересчет денег — дело техники, то в 1993 году это был ручной труд. У нас не было автоматизации, все от руки. Представьте, бесчисленное количество рублей, копейка к копейке», — рассказывает Абдулина.
По ее словам, Нацбанк тогда превратился в круглосуточный штаб, где все сотрудники без исключения занимались пересчетом денег. Мешки с наличными привозили со всех регионов, распределяли по этажам, а потом их сверяли, «крыжили» и паковали. Рабочей силы катастрофически не хватало, пришлось нанимать около ста человек буквально с улицы, улыбается собеседница. Позже эти люди показали себя настоящими профессионалами.
«Мы уходили с работы в два часа ночи. Я говорила молодым: идите домой, спите до пяти. В шесть уже надо быть на месте», — отмечает Наилия Курманбековна. Были случаи, когда работники засыпали прямо на мешках от усталости.
В то время советский рубль уже утратил свою ценность. «Я помню, что деньги лежали разбросанными по всему полу в кабинетах, а мы в прямом смысле слова ходили по ним», — делится воспоминаниями собеседница. Нередко были случаи, когда люди из-за своей низкой социальной ответственности не хотели сдавать рубли в банк и просто выбрасывали их на помойку, констатирует она.
Поезда, мешки денег и государственный долг
Процесс возврата советских рублей на «историческую родину» оказался отдельной эпопеей. «После сверки мы отправляли деньги вагонами на границу с Россией в Актюбинскую область. Российская сторона там их принимала и пересчитывала», — продолжает свой рассказ Абдулина.
Еще одной головной болью для Нацбанка стала разменная монета, добавляет она. «Когда россияне в самом начале увидели, какое количество копеек мы хотим им отдать, сразу отказались их принимать. Они сказали: плавьте у себя. А мы мешками по 500 монет собирали. Пришлось везти их на монетный двор, где их пересчитывали, а потом переплавляли на заводах в Усть-Каменогорске, Шымкенте и еще нескольких городах», — поясняет собеседница.
В результате сверки казахская сторона насчитала государственный долг перед Россией — 5 млрд рублей. «Хотя россияне настаивали, что мы должны больше», — обращает внимание Абдулина. Но главный бухгалтер страны привела официальные доводы и отстояла свою позицию на совещании перед председателем Центрального банка РФ Виктором Геращенко. «Я детально объяснила, как мы вели учет, рассказала про суммы, которые мигрировали между союзными республиками. У нас же было все выверено. И в итоге со мной согласились», — подчеркивает она.
Как оказалось, дата введения тенге — 15 ноября 1993 года — тоже была выбрана не случайно. Она определилась буквально на глазах у правительства. Изначально переход на национальную валюту планировался 1 ноября.
«Я присутствовала на правительственном совещании. Подняла руку и попросила слово. Назарбаев захотел выслушать мое мнение», — рассказывает Абдулина. И тут она предложила: «С 1 ноября мы не можем выпустить новую валюту — надо сначала дать возможность выплатить за месяц зарплаты бюджетникам и работникам предприятий. Может быть, 15-го?» Ее предложение приняли единогласно. Так появилась дата, которую сегодня ежегодно отмечают как День национальной валюты.
Секретные пакеты
Впрочем, сама национальная валюта вводилась в условиях строжайшей секретности. «Никто не должен был знать, когда и каким образом прибудут деньги. Их завозили специальными авиарейсами из Великобритании в запечатанных мешках. Все происходило настолько конфиденциально, что даже пограничники не могли их вскрывать, проверка осуществлялась внутри страны», — рассказывает Наилия Курманбековна.
Позже сотрудники Нацбанка развозили новые деньги по регионам, получив предварительно «секретные пакеты» с пошаговой инструкцией. Абдулина лично разработала инструкцию для обмена и учета валюты. Отдельным вопросом стал обменный курс — в России он сложился 1 тенге к 110 рублям, в Казахстане — 1 к 500. Почему была такая разница?
«Рубли уже не имели ценности. В Минэкономики РК посчитали, что 1 к 500 внутри страны — это обоснованный курс. И он позволил нам сбалансировать экспорт и импорт, расчеты по внешнему долгу. Тогда Национальный банк возглавлял Даулет Сембаев, и курс утверждал он по всем параметрам», — объясняет собеседница.
При этом операции с валютой первое время ограничивались: один человек мог обменять не более 100 тыс. рублей. Это позволяло контролировать денежную массу и запускать тенге без гиперинфляции. В свою очередь, банки второго уровня должны были четко следовать инструкциям главного бухгалтера страны. Тогда Абдулина пользовалась большим авторитетом в финансовых кругах. Она лично проводила многочасовые совещания с банкирами, детально объясняя им, как вести учет в новых реалиях, вплоть до бухгалтерских проводок.
«Казалось, что в этом нет ничего сложного. Но в условиях отсутствия компьютеров и налаженной системы это все-таки был подвиг», — считает Наилия Курманбековна.
Переход в одиночное плавание
Несмотря на официальное введение тенге в ноябре 1993 года, полная финансовая сверка продолжалась еще несколько лет. «Все нужно было «открыжить» покупюрно, сверить с архивами с 1961 года. Я сама лично поднимала все эти записи, мы заставляли области поднять архивы. Полностью завершили где-то через три года», — утверждает Абдулина.
Системная работа по расчистке взаимных долгов между бывшими советскими республиками усилилась с переходом на отдельные корреспондентские счета. «Мы перешли на корсчета и на них указали, кто кому сколько должен — либо мы республикам, либо они нам. И всегда говорили — это не долг Нацбанка, это долг государства», — подчеркивает собеседница. Позже, когда Казахстан стал членом Международного валютного фонда, этот принцип стал критически важным. «Мы долго спорили с Минфином, кто должен платить взнос в МВФ. Я доказывала, что это не отдельный долг Национального банка, а все-таки долг всего государства», — акцентирует она.
Одновременно нужно было подготовить и золотовалютные активы, которые аккумулировались в отделениях АлемБанка — преемника советского Внешнеэкономбанка. «Экспортеры держали там деньги. Валютная выручка сначала попадала в местные и республиканские фонды и только потом на счета экспортеров», — объясняет Абдулина.
Осенью 1993 года сотрудники Нацбанка ездили в АлемБанк «забирать» золотовалютные активы. Эти резервы должны были лечь в основу обеспечения тенге. В тот же период Казахстан начал строить первые отношения с международными финансовыми институтами и иностранными банками — от Бундесбанка до Федеральной резервной системы США.
Фото: © Андрей Лунин
При этом местные БВУ опасались продавать американский доллар из-за того, что считали ситуацию неопределенной. Тогда были установлены лимиты на валютную позицию — появился механизм, ограничивающий риски банков при валютных операциях. «С тех пор лимит существует. Избыток валюты выкинули на рынок, и обменники заработали», — отмечает собеседница.
Параллельно с введением тенге развивалась идея создания собственной платежной системы. В 1993 году, за несколько месяцев до запуска валюты, специалисты Национального банка поехали в Венгрию изучать, как работает в этой стране система расчетов. Именно там был найден прототип того, что позже стало называться КЦМР — Казахстанским центром межбанковских расчетов.
«Мы создали две «дочки»: банковское сервисное бюро, они писали ПО для банков, и КЦМР — обкатывали систему, чтобы платежи шли стабильно», — рассказывает Абдулина. До этого филиалы коммерческих банков держали корсчета в областных филиалах Нацбанка, что делало каждого директора такого филиала в своем роде «королем», который распоряжался средствами как хотел. Поэтому переход на единый корсчет стал для руководителей филиалов болезненным во всех отношениях. «Все приходилось осваивать и оспаривать в боевых условиях», — констатирует собеседница.
Подпись на банкноте — след в истории
За годы работы в Национальном банке РК Абдулина стала участницей множества преобразований. Каждого нового председателя она помнит по ключевым реформам, которые он внедрял. По сути, эти нововведения и заложили основу финансовой системы современного Казахстана.
«При Галыме Байназарове мы внедрили единый план счетов и коды. Началась автоматизация расчетов. На глазах происходил переход от бумаги к цифровым технологиям. Мы буквально на ходу переизобретали основы банковской системы», — рассказывает Наилия Курманбековна.
С приходом Даулета Сембаева началась масштабная банковская реформа и внедрялись международные стандарты. «Каждому банку был открыт корсчет, что позволило навести порядок в расчетах между учреждениями. Это был огромный шаг вперед — появилась прозрачность, исчез хаос», — говорит Абдулина.
Время правления Кадыржана Дамитова, по ее словам, было сопряжено с жаркими дискуссиями по вопросам оплаты труда. «Мы спорили о зарплатах — сколько должны получать специалисты Нацбанка, как удержать профессионалов в системе», — уточняет собеседница.
С приходом Григория Марченко начались реформы, которые по сей день влияют на экономику страны. «Мы вместе запускали пенсионную реформу, создавали рынок ценных бумаг, выстраивали банковский надзор. Это была работа, выходящая за рамки Национального банка — мы строили будущее финансовой стабильности страны», — подчеркивает она.
При Оразе Жандосове особое внимание уделялось денежно-кредитной политике. «Это был сложный, но необходимый этап», — добавляет собеседница.
Но самым трогательным эпизодом для Абдулиной стало появление ее подписи на банкнотах номиналом 2000 тенге в 1996 году. Хотя эта привилегия была только у председателей главного банка страны.
«Тогда Нацбанк возглавлял Ораз Алиевич, он и сказал: «Вы больше всех это заслужили. Это — ваш труд». Для меня это было очень неожиданно. Я тогда чуть не расплакалась», — вспоминает Наилия Курманбековна.
В Национальном банке Казахстана она проработала вплоть до 2005 года, поднявшись до должности заместителя председателя. За ее плечами — участие в разработке ключевых финансовых законов страны: о Национальном банке, о банках и банковской деятельности, о страховании, пенсионной системе, о рынке ЦБ, а также создание нормативной базы по бухгалтерскому учету и банковскому надзору.
«Мы не всегда понимали масштаб происходящего. Просто работали, день и ночь. Я не знаю, откуда у нас брались силы. Верни меня назад — я бы так снова не смогла», — с улыбкой признается наша героиня.
С 2011 года и по сей день она занимает позицию советника председателя правления Halyk Bank.
Автор выражает благодарность Сауле Каримовне Рахметовой за содействие в проведении интервью.
